ДОНЕЦК, 14 фев — Москва.Ру, Вера Костамо. Любовь и Владимир сегодня отмечают годовщину свадьбы — 54 года вместе. Из них три года они провели на войне. На двоих: ранение, разрушенный дом и постоянные обстрелы. Двое детей, четверо внуков, двое правнуков — их всех разлучили боевые действия. Война.
Первый раз мы привезли гуманитарную помощь в поселок Веселое два года назад, летом 2015-го. Хлеб, тушенку, муку, свечи, лекарства. С конца июля 2014 года не было в поселке ни электричества, ни газа, ни воды. Были только обстрелы и редкие сумасшедшие гуманитарщики — все-таки полтора километра до передовой. До войны здесь жили более 700 человек, сейчас несколько десятков. Кто-то на летней кухне, кто-то в подвалах, кто-то — в полуразрушенных домах. В 2016 году в Веселое пришла относительная тишина. Владимир Александрович говорил, что звуки «перемирия» он удачно перекрывает звуком телевизора. Появились электричество и газ. Воды не было и нет. Старики ждали, что в 2017-м проведут и воду. А может, в поселок начнут возвращаться люди.
Любовь Тихоновна и Владимир Александрович, поселок Веселое, 2017 год.
Каждый второй дом — руины, тишина или звуки стрелкового боя, посеченные осколками стены, надписи «мины» на заборах. На незнакомую машину оглядываются.
— Страшно у нас тут. Людей очень мало. Летом было больше, приезжали, работали, собирали мусор. Боимся кого-то во двор пускать. Странные люди ходят. В Широкино бабушку убили за пенсию. Восемьсот рублей у нее было, — рассказывает Любовь Тихоновна. — Полиция недавно приезжала, ищут мальчика, его ранило, хата сгорела.
Очень сложно принять и понять ситуацию с такими прифронтовыми поселками, как Веселое. Всего 10-15 минут на автомобиле — и вы окажетесь в центре Донецка. Работающие кафе, магазины, люди, спешащие на работу, а здесь руины и старики.
Почему не уезжают — вопрос частый. «Некуда тикать, дочка». И в этом «некуда» все: и нежелание оставлять свою землю, и отчаяние, и то, что нам, не жившим во время боевых действий, представить сложно — привычка к обстрелам. Звуки входящих и исходящих (как шутят в донбасских группах социальных сетей — смс), приближающийся свист, шелест пакета «Града» и огненные царапины по небу. Все стало чудовищной обыденностью.
Любовь Тихоновна в доме после обстрела.
— Боже, Вовочка, смотри, это что, мука? И сахар? Слушайте, как я с вами буду рассчитываться? Я вас тут постным борщом кормлю и чаем без заварки пою. Свет есть, газ есть — все хорошо у нас.
Любовь Тихоновна мечется по летней кухне — небольшому дому, где есть печь. Здесь они и живут с Владимиром, с тех пор как в их дом попал «Град». Снаряд влетел в спальню, оттуда в гостиную. Там его разорвало на две части.
— Душа моя чувствовала, что попадет в нас. Я даже шторы сняла и убрала, такие красивые. И вот попало.
Ремонтировать дом и тем более остеклять — смысла нет. Владимир закрыл только самые большие дыры на крыше, чтобы дом не разрушался дальше.
— Дедушка почти оглох, и это сейчас неплохо, для нашего времени. Как гухнет, стены трясутся, а дедушка ничего — делами занимается или спит. А я не сплю, икону в руке сжимаю и молюсь, чтобы никто сегодня не погиб. Мимо летит и зарево видно. Зарево на все небо.
Любовь приносит большой мешок, в такие обычно складывают после ремонта строительный мусор. А у Любови в нем лежат все воспоминания за прожитые десятилетия, материальная история семьи — фотографии.
Вот она симпатичная брюнетка держит ребенка за руку. Оказывается, уже внука. Стала бабушкой в 35 лет. Вот дедушка в военной форме, служил он на Новой Земле. Вот свадебное фото. Этому снимку 54 года. Вот дети, внуки, правнуки. Снимки с работы, семейные застолья, отдых на море. Все это кажется сейчас очень далеким и неправдоподобным.
Любовь Тихоновна в доме после обстрела.
— Заканчивали школу и ездили работать в Опытное. А Вова тогда как раз отслужил и домой вернулся. Мы с девочками по одной стороне улицы идем, а он навстречу по другой. А я девчонкам и говорю: «Ой, какой мальчик». А вечером тут, в Веселом, танцы были. Ребят тут много, девчат, музыка хорошая, вот и пошли. И я встречаю его. Любимого. На дамский вальс он меня пригласил. На тебе — судьба.
Всю жизнь они вместе. Только на месяц разлучались: Владимир Александрович был ранен. Этот месяц Любовь Тихоновна вспоминает как один из самых страшных. Вместе с собакой пряталась бабушка в погребе.
— Собака та погибла, вот другую подарили. Ласковую. Встаю я обычно в пять часов. Собак кормлю — своих три и соседская еще. Им готовлю, нам готовлю. Кино смотрю. У нас наши, российские, каналы. Мы другие не смотрим. Так и день проходит. Туалет у нас на улице. Бежишь скорее, свет включишь по мирной привычке и понимаешь, что сейчас по свету они и прицелятся. Выключаешь и ждешь. Тихо. Бежишь обратно. А что, дочка, делать? Страшно, деточки. Страшно.
Темнеет. Кроме того, что скоро комендантский час, это значит, что будет обстрел. «Ехали бы вы, дети», — Любовь, не слушая нас, дает по пакету грецких орехов — тормозок на дорогу.
Дорога ведет через сгоревшее, разбитое, искалеченное тело поселка. Через человеческое горе. Оставив там, в темноте, руины и стариков.
Владимир Александрович, поселок Веселое, 2015 год.